ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ

 

   Все последующие события говорят о том, что Нина выбрала строго определенную цель и шла к её достижению по заранее составленному плану. Она ждала лишь благоприятно сложившихся обстоятельств, чтобы осуществить заветное желание. Наконец, благоприятный момент наступил. В изложении Серафимы Петровны события развивались следующим образом…

В декабре 1891 года отец семейства, получив новое назначение, выехал в г. Уральск (Оренбургская губерния, ныне Западный Казахстан) на строящуюся Рязанско-Уральскую железную дорогу. Мать вместе с Ниной и гувернанткой Ротон остались в Петербурге, они должны были присоединиться к Мамерту Мамертовичу в мае 1892 года. За несколько дней до отъезда, когда все уже было распродано или уложено в дорожные баулы, Нина упросила мать отпустить её отобедать и попрощаться со своей подругой Женей Р., с семьей которых Терлецкие были хорошо знакомы, и отправилась в гости в сопровождении гувернантки на Васильевский остров. Вскоре Ротон возвратилась, сказав, что мать Жени захотела сама проводить Нину, и они должны возвратиться к 11 часам. Серафиму Петровну охватило нехорошее предчувствие: «…по мере наступления вечера я сделалась сама не своя… Мне вспомнилось, что Нина, прощаясь со мною, была как-то особенно нежна, как-то нервно и горячо целовала меня».

   Предчувствия её не обманули. «Ровно в одиннадцать часов в передней раздался звонок. Я сама бросилась открывать в полной уверенности, что встречу Нину, но к моему удивлению вошел посыльный и вручил письмо, запечатанное нашей печатью и адресованное на моё имя. По почерку я узнала, что письмо от Нины. Она писала: “Мама, прости меня, я тебя обманула. Когда ты получишь это письмо, меня уж не будет больше в живых. Я утомлена, жизнь мне надоела. Не ищи меня. Уезжай скорее к папе в Уральск. Люди тебя не поймут и будут делать разные предположения и этим тебя расстраивать. Молю тебя, уезжай скорее. Прости, прости, прости”».

   С несчастной Серафимой Петровной сделался истерический припадок. Вызывали врачей… Потом, уже ночью, вместе с жившим в том же доме знакомым она отправилась со злополучным письмом к петербургскому градоначальнику фон Валю [1]. Прочитав письмо, градоначальник несколько успокоил Серафиму Петровну, высказав твердое убеждение, что написано оно было с целью ввести в заблуждение. Тем не менее он отдал распоряжение о поиске тела речной полиции, а впоследствии установил, что письмо было передано посыльному дамой в густой черной вуали.

   Рассказывая эту историю, Серафима Петровна ясно намекала, что гувернантка Ротон была посвящена в планы Нины, направляла её и стала злым гением семьи. Так она почему-то не осталась с Ниной в гостях в день её исчезновения. Казалось, «Ротон была искренне удручена происшедшим, плакала и много молилась…» Но одновременно она «развивала мысль о возможности действительного самоубийства Нины», настаивала на скорейшем отъезде в Уральск, ссылаясь на необходимость подготовить к несчастью Мамерта Мамертовича, прежде он сам обо всем узнает.

   Поскольку первые поиски не дали положительных результатов, Серафима Петровна вместе с Ротон (странно, что гувернантку сразу не рассчитали) отправилась в Уральск, а через две недели Мамерт Мамертович получил телеграмму от московского племянника, в которой тот сообщал, что Нина жива, выдает себя за не помнящего родства Владимира, находится в Москве у присяжного поверенного адвоката Плевако [2], а её дело ведет судебный следователь по важнейшим делам Сахаров [3]!   

   Родители сразу телеграфировали Сахарову, что под именем Владимира скрывается их дочь Нина, и Серафима Петровна выехала в Москву, надеясь вернуть беглянку. Встретившись с племянником, она узнала от него, что еще в Петербурге он видел переодетую в мужскую одежду Нину, но не решился её остановить, опасаясь, что после этого Нина будет тщательнее скрывать свое инкогнито.

   Затем, по словам матери, она посетила судебного следователя Сахарова и адвоката Плевако. Последний сообщил ей, что Нина в облике Владимира явилась в Москву из Петербурга с письмом от обер-прокурора Священного Синода Константина Петровича Победоносцева [4], просившего Ф. Н. Плевако расследовать дело юноши! Но получив телеграмму о выезде в Москву матери, Плевако сообщил об этом жившему у него Владимиру. Поняв, что его инкогнито раскрыто, Владимир бежал, и найти его не удалось.

   Серафима Петровна также рассказала Образцову, что после визита в Москву она посетила К. П. Победоносцева, который отнесся к ней очень сочувственно и сообщил следующее: «приблизительно за год до побега Нины из дома к нему на прием явилась девушка и просила его установить её род, указав, что хотя она и одевается девушкой, но на самом деле она юноша, причем сын итальянского принца, отданный на воспитание чужим людям за огромные деньги для сокрытия его действительного происхождения». Рассказанная история показалась Победоносцеву настолько неправдоподобной, что он не придал ей особого значения, полагая, что перед ним душевнобольная. Однако спустя год эта особа вновь явилась к нему, но уже в сопровождении другой девушки, утверждавшей, что её спутница является её переодетым женихом, с которым она намерена вступить в брак, но препятствием служит неустановленный пол жениха. По словам Серафимы Петровны, мужской пол посетителя якобы был установлен, после чего Нина была отправлена в Москву к Плевако.

   Далее в статье приводятся некоторые письма следователя Сахарова к Серафиме Петровне, которые она просила опубликовать, чтобы «опровергнуть легенду г. Виташевского». В первом письме, датированном 13 июля 1892 года, следователь сообщал, что Анну Мамертовну найти в Москве не удалось. «У Плевако она не была с тех пор, как ушла от него. Она не могла к нему пойти после того наполненного упреками ему за возбуждение дела письма, которое оставила она, уходя от него. Если будут какие-нибудь вести о ней, я сейчас же Вам напишу. Прошу принять уверения в полнейшем к Вам уважении. Н. Сахаров».

   Во втором письме, датированном 11 августа 1892 года, Сахаров сообщал, что новых сведений об Анне Мамертовне нет, хотя он не раз писал в сыскную полицию С.-Петербурга о розыске её у Р-н. Далее в письме говорится о свидетелях по делу об установлении действительных родителей Анны Терлецкой, в результате показаний которых «твердо установлено, что Анна Мамертовна бесспорно есть Ваша дочь и что ни о какой подмене не может быть речи».

Третьим опубликованным документом было постановление судебного следователя Сахарова по делу о Владимире. Оно весьма любопытно. Поэтому приведем его полностью.

   «1892 года 13 ноября, Судебный Следователь Московского Окружного суда по важнейшим делам, рассмотрев настоящее дело, нашел, что 26 мая сего года к г-ну Прокурору Окружного Суда явился молодой человек в мужском костюме, заявил себя не имеющим акта состояния и фамилии Владимиром, сообщил, что доселе он воспитывался у посторонних людей, которых он считал родителями, но недавно узнал, что он им чужой, а кто он такой не знает, потому что  воспитатели его скрывали это от всех такими приемами, обнаруживать которых он не желает. Имен своих воспитателей он не назвал и места своего прежнего жительства не указал. Ввиду такого своего положения он просил обнаружить его происхождение. В том же смысле он дал 30-го того же мая показание у Судебного следователя, вследствие чего привлечен к ответственности по 950 ст. Уложения о Наказаниях (бродяжничество)[5]. Вслед за тем к Судебному Следователю явилась жена Коллежского Советника[6] Серафима Петровна Терлецкая, живущая в г. Уральске вместе с мужем своим Мамертом Мамертовичем Терлецким, и заявила, что лицо, явившееся к московским судебным властям под именем не помнящего родства Владимира, есть родная дочь её и её мужа Анна, родившаяся 12 декабря 1872 г., постоянно жившая с ними до 13 мая 1892 г., в этот же день приславшая в С.-Петербурге с посыльным письмо о своем намерении покончить жизнь самоубийством. Вместе с тем г. Терлецкая представила подлинное метрическое свидетельство Херсонской духовной консистории, удостоверяющее происхождение Анны от Терлецких, а также другие бумаги, доказывающие этот факт, и вместе с тем сделала указание на целый ряд лиц, которые могут подтвердить, что Анна есть дочь Терлецких. Произведенным исследованием вполне установлено, что лицо, явившееся в Москву под именем не помнящего родства Владимира, есть девица Анна, рожденная от г.г. Терлецких и скрывшаяся от них 13 мая 1892 г. по причинам, недостаточно выясненным следствием.

   <…> Таким образом, находя, что происхождение и звание названого лица представляется обнаруженным, Судебный следователь постановил настоящее дело направить через г-на Товарища прокурора 1 уч. гор. Москвы в Московский Окружной Суд для прекращения в порядке 277 ст. Уст[ава] Уг[оловного] Суд[опроизводства][7], а вещественные доказательства, поименованные в особой описи, передать на хранение в Архив Окружного суда. Причем судебный Следователь полагал бы в случае прекращения дела Окружным судом вещественные доказательства возвратить тем лицам, коим представлены они к следствию. Копия верна. Судебный следователь Сахаров».